Девушка яростно сверкала глазами, видимо, её за живое задела эта тема. И вовсе это не значило, что она не любит свой народ, просто юное сердце более пылко восприняло проблемы соплеменников. Она не знала каким образом можно всё исправить в стране, но была уверена, что исправлять это надо. Так преданный пёс скулит и воет от безысходности, не в силах предостеречь хозяина от надвигающегося несчастья: он чует беду, но не может предупредить об этом. Ай, да Наталья! Раскритиковала собственный народ в пух и прах!
– А что собой представляют чилийцы и, вообще, латиносы? – обратился я к галининой дочке.
– Если послушать наших, то все они бандиты, ленивы и сплошь идиоты. Но это не так. У меня много друзей среди латиносов и они более надёжные. Конечно, криминала здесь хватает – в тех районах, где живёт побласьон. И это понятно – нет работы, скудное питание, отсутствие элементарных вещей для удовлетворения насущных потребностей. И наркомания оказывает своё отрицательное воздействие. У индейцев никогда не было ни рабства, ни крепостного права, поэтому они ценят свободу и готовы биться за неё, не щадя жизни. А обиду они никогда не стерпят. Во всяком случае «дедам» в армии портянки стирать бы не стали – гордость кавайеро не позволит этого. Им никакие «крёстные паханы» или иные авторитеты не могут быть указом. У нас бы таких назвали беспредельщиками. А они просто смелые, порой, до безрассудства. И гордые. А работают они настолько, насколько хорошо им платят. При достаточном заработке ни один славянин за ними не угонится – они очень выносливы, сильны и активны. В свободное время любят от души повеселиться. Здесь на улице не встретишь угрюмых лиц – все открыты для шуток, смеха, веселья. Я прямо скажу: латиносы гораздо лучше наших во всех отношениях.
– А как чилийцы относятся к русским? Я слышал, что во время правления Хунты к Советскому Союзу здесь прививалась крайняя неприязнь. Пиночет в своё время выдворил всех советских дипломатов, – продолжал я свои расспросы.
– Всё Чили разделилось на два лагеря, – вмешалась Галина, – одни обожают Пиночета – это богатые и большая часть трудящегося населения, другие – это побласьон, те, у кого во времена Хунты погибли близкие, требуют суда над тираном. Но богатые сильны и они никогда не допустят расправы над своим вождём. В армии авторитет Пиночета непререкаем, а, как известно, генералитет не подчиняется гражданской власти. Иными словами, армия в латинском мире не управляется государством.
– Странно это как-то для нас, – изумился я.
– И тем не менее, для Чили это реально, – невозмутимо продолжала Галина. – Пиночет навёл в Чили порядок, поднял экономику страны на такой высокий уровень, что до сих пор здесь отмечают самый высокий ежегодный экономический рост во всей Латинской Америке. Такие громадные страны, как Аргентина и Бразилия терпят кризис, а Чили хоть бы что. Пиночет выполнил свою роль и добровольно оставил пост диктатора, хотя и сохранил за собой звание «виталиссимо» – вечный, значит. Так что, при необходимости он всегда может вернуться. А пока просто наблюдает невидимый за происходящим. И все это чувствуют. Но к русским здесь отношение, как и ко всем белым, подобострастное. Любой латинос мечтает стать белым. Для многих мы просто экзотические представители загадочной северной страны, где царствует вечная зима. Однако, коммунистов здесь не любят. Старшее поколение помнит правление Сальвадора Альенды и в их памяти живы ещё издержки социалистического развития: длинные очереди в магазинах, острая нехватка предметов первой необходимости и вечные дефициты на всё. Сейчас память об этом неустанно поддерживается в народе.
– Мама, согласись, что нам и работу найти проще, чем коренному индейцу.
– Конечно! Ведь здесь любому дуэньо (хозяину) престижно, если у него работают белые.
– Что верно – то верно: завидуют они нашей белой коже. А если увидят блондинку да с голубыми глазами – это в их понимании верх красоты, – подтвердила Наталья. – Вон, твоя подруга Инесса Сорокина в России была обычной неприметной блондинкой, а в Чили стала известной супермоделью, даёт длинные интервью на телевидении и в газетах, встречается с сенаторами и в свои тридцать шесть лет вовсю продолжает сниматься в рекламных роликах.
– Да, Инесса сделала карьеру, – мечтательно закатила глаза Галина. – Была воспитательницей одного из московских детских садов, а стала супермоделью.
В непринужденной беседе я пополнял запас своих знаний о незнакомой стране. Хотелось быстрее освоиться здесь, найти себе достойное место. Судьба дала реальный шанс, и я должен использовать все возможности, иначе не было смысла затевать всю эту авантюру в поисках лучшей жизни.
Спать меня устроили на диванчике, на небольшой веранде с огромным окном во всю стену, из которого открывался прекрасный вид на величественные Анды. Живописный горный пейзаж удивительным образом вздымал во мне на высоту своих вершин бодрый дух и вселял надежду на успех. С этим состоянием возвышенности я и заснул, удовлетворённый, как Сильвер, добравшийся, наконец, до заветного сундука с сокровищами.
Глава седьмая
Кроме дочери у Галины был ещё четырнадцатилетний сын Дима, который на время летних каникул уехал к отцу на юг Чили. Да! О главе семейства Кочерыжкиных надо рассказать отдельно. Это был, по жизни, практикующий неудачник. За какое бы дело он ни взялся, итог оказывался одинаков – фатальность неизбежно преследовала его во всех начинаниях. Измучившись от притязаний коварного рока на родной Украине и наслышанный о прелестях заморского рая, Николай решается и продаёт последнее, что у них осталось – приватизированную недвижимость в виде малогабаритной квартиры. На вырученные таким образом средства, наполненный трепетными надеждами, он со своей семьёй оказывается в… Аргентине. «Может быть католический бог примет меня благосклонней и воздаст за прошлые лишения», – надеялся про себя неутомимый преследователь удачи. Но и в жаркой стране приём оказался холодным. Оставшиеся за душой средства таяли быстрее, чем апрельский снег на солнечном пригорке и, чтобы душа не осталась бесстыдно голой, глава семьи принялся спешно искать хоть какую-нибудь работёнку. Наконец, фортуна позволила потрогать себя. В общем, Николая взяли матросом на какое-то допотопное корыто времён сотворения Ноева ковчега. Да и команда своим составом вполне напоминала подопечных библейского праведника, ибо и здесь, как говорится, было каждой твари по паре. Экипаж был жутко интернациональным: африканцы, арабы, латиносы, русские, индусы… Не ясно, как только всем этим разношерстным содружеством внимались команды, исходящие от капитана-аргентинца. Поистине, вспомнишь тут строительство пресловутого вавилонского объекта.
Однако, Атлантика изрядно потрепала ветхую посудину, и она с трудом добралась до берега. Зелёный от не проходящих приступов морской болезни, Николай облегчённо ступил на твердь новоявленного отечества. Теперь он точно знал, что не рождён для морской стихии. Компенсацией потерпевшему за причинённые лишения должно стать заслуженное вознаграждение. И он получил его. Может быть не в таком количестве, как хотелось бы, но всё же…
Осязание приличной пачки банкнот в собственном кармане придавало реальной уверенности и пробуждало угасшее было пламя надежд. Но жизнь полна неожиданностей. И, как поучал великий Дарвин, в биологической природе живых существ постоянно присутствует борьба видов за завоевание жизненного пространства, иными словами, сильный пожирает слабого.
Так вот, в морской гавани орудовала свирепая банда местных рэкетиров, в нежные объятия которых наш герой не преминул угодить прямо при выходе за территорию порта. Православный рок настигал свою паству и за дальними морями-океанами. Вернулся бедняга к своей благоверной Галине весьма солоно нахлебавшись, без гроша в кармане, да ещё с побитой физиономией. Пришлось, как всегда, смириться с непредвиденной утратой.
В общей сложности около двух лет погоремыкали Кочерыжкины в Аргентине, перебиваясь случайными заработками, пока окончательно поняли, что ловить им здесь нечего. Средств никаких не скопили, а то, что привезли с собой, растранжирили и стала реальной угроза уличной жизни. А они знали много своих соотечественников, ночующих в парках на скамейках либо в картонных коробках. Это были опустившиеся, грязные, с потухшими взорами мрачные личности, живущие подаянием и роющиеся в поисках куска насущного в смердящих помойках. Страшно быть стиснутыми клешнями лихой безысходности. Во всяком случае, Николай был из таких, кто живьём не сдаётся. С некоторых пор был он наслышан о том, что через горный хребет, в соседней Чили, жизнь совершенно иная нежели в треклятой Аргентине. Вот туда и навострил лыжи наш неудачливый авантюрист.
